Читать интересную книгу Безумная мудрость[Перевел с англ. С.Рысев] - Вэс Нискер

Ф. Т. Мартинетти. «Манифест футуризма», 1908

[129]

Как и великие ловкачи, художники начала нашего столетия решили изобразить улыбку на маске абсурда. Они искали символические образы нового этического идеала — этакий способ оказать почесть самому «бытию», пусть даже смысл последнего и невозможно понять, пусть даже у последнего и нет какого–то определенного смысла. В дадаизме и сюрреализме приятие абсурда становилось делом чести всех храбрых людей, тех, кто мог жить с ним и даже наслаждаться им — этой лишенной бога и цели вселенной. Андре Бретон пишет:

Я верую в чисто сюрреалистическую радость человека, который, предупрежденный, что все другие до него потерпели неудачу, отказывается признать свое поражение, начинает путь оттуда, откуда он пожелает, по любой дороге, кроме дороги благоразумия, и приходит туда, куда он в состоянии прийти.

Художники XX века полностью порвали с западными традициями, отвергнув прежние ценности и эстетические стандарты. Распрощавшись со старыми формами и убеждениями, они открыли для себя свободу, предсказанную Ницше, и начали творить новую реальность и упиваться энергией, заключенной в самом существовании. Не забыли они и дать пинка старым общественным институтам.

Мы уничтожим музеи, библиотеки и дадим бой морали… и всему прагматическому малодушию. Мы находимся на острие эпох! Зачем оглядываться назад, если мы призваны выбить загадочные врата Невозможного? Время и Пространство вчера скончались. Мы уже живем в сфере Абсолютного, ибо мы уже развили скорость, позволяющую нам быть вездесущими и вечными.

Ф. Т. Мартинетти. «Манифест футуризма», 1908

Художники начала XX века дали жизнь философии экзистенциализма. В их руках застывшие формы стали текучими, они изменили до неузнаваемости человеческие формы и лица, раздробили на части слова, лишив их смысла, и даже создали новых богов. [130]

Дада и даo

Великая тайна держится в секрете, но есть группа людей, которым она известна. Они никогда не признаются, что такое дада.

Тристан Тцара

Воображение нескольких художников начала нашего века дало жизнь сорванцу, этакому многомерному полубогу под именем Дада, поразительно похожему на дао.

Дадаизм зародился в Цюрихе во время Первой мировой войны. Его идейным вдохновителем был французский поэт и, как он сам себя называл, «литературный террорист» Тристан Тцара. Хотя поэзия и манифесты дадаистов часто звучали как подражание дао, у нас нет свидетельств тому, что Тцара или другие дадаисты были знакомы с сочинениями даосов.

Возможно, мысли последних передались им каким–то мистическим образом.

Дада — это жизнь в своих зримых, не требующих усилий, идущих по спирали изменениях.

Тристан Тцара, 1918

Дао никогда ничего не совершает;

Через него же совершается все.

Лао–цзы, V век до н. э.

Создается впечатление, что дада и дао исполняют один и тот же танец — этих партнеров разделяет только время.

Даже буквы в названиях понятий и именах возвещают о какой–то связи между ними. Дао и дада. Цзы и Тцара. Принадлежность же их к безумной мудрости делает их еще более схожими.

Логика только запутывает. Логика всегда фальшива. ДАДА предлагает двойное решение: БОЛЕЕ НИКАКИХ ВЗГЛЯДОВ! БОЛЕЕ НИКАКИХ СЛОВ! Хватит смотреть! Хватить болтать!

Тристан Тцара

Те, кто знает, не говорят. Те, кто говорит, не знают. Лао–цзы

Быть может, дада — это имя, под которым на Западе в XX веке воскресло дао. А может быть, и нет. Возможно, это просто дада.

ДАДА — это девственный микроб.

ДАДА против высокой стоимости жизни.

ДАДА — компания с ограниченной ответственностью по эксплуатации идей.

У ДАДА 391 поза и цвет в зависимости от пола президента.

Оно меняется — утверждает — говорит в одно и то же время противоположные вещи — не важничает — кричит — ходит на рыбалку.

Дада — это хамелеон, меняющийся быстро и с эгоистичными намерениями.

Дада против будущего.

Дада — это мертвец. Дада — это абсурд.

Да здравствует Дада. Дада — это не литературная школа, это рев.

Тристан Тцара. «Манифест Жалкой Любви и Горькой Любви»

Еще одно сходство между дао и дада состоит в том, что они, похоже, обозначают собой все: оба являют собой Единое. Кроме того, подобно дао, дада не делает никаких разграничений: между возвышенным и приземленным, святым и мирским. Приятие дао или дада может подразумевать также и схожий образ жизни.

Проявления жизни не имеют ни начала, ни конца. Все случается самым идиотским образом. Вот почему все схоже. Простота называется дада.

Тристан Тцара

Приблизьтесь к этому, и не будет начала; последуйте за этим, и не будет конца. Вы не сможете это понять, но вы сможете этим быть, живя свободно и непринужденно.

Лао–цзы

Несмотря на все эти сходства, мы должны помнить, что история даосизма насчитывает многие века и что он занимает место в ряду ведущих религий мира. Дадаизм же — сего лишь напыщенные фразы и дерзкие выпады людей скусства. И все же в дада есть своя безумная мудрость. В дном из своих выступлений Тристан Тцара затронул самую сущность вопроса:

Я знаю, что вы ждете каких–то разъяснений в отношении дада. Я не намерен вам их давать. Объясните мне, зачем вы живете. Я об этом не имею понятия. Вы скажете: я живу для того, чтобы сделать своих детей счастливыми. Но вы же знаете, что на самом деле это не так. Вы скажете: я живу для того, чтобы защитить свою страну от нашествий варваров. Этого недостаточно. Вы скажете: я живу, потому что этого желает Бог. Все это детские сказки. Вы так и не узнаете, зачем вы живете, но будете всегда давать себя легко убеждать, что к жизни следует относиться серьезно. Вы так и не поймете, что жизнь — это игра словами, потому что вы никогда не будете достаточно одиноки, чтобы отказаться от ненависти, осуждения и всего, что требует огромных усилий, в пользу уравновешенного, спокойного состояния души, при котором все становится одинаковым и незначительным.

Джон Кейдж и музыка звука

Музыка Джона Кейджа, подобно дада Тцары, показывает нам, что все одинаково — и одинаково незначительно.

В 1952 году, в ответ на просьбу сочинить музыкальный манифест, Кейдж пишет:

Когда пишешь музыкальное произведение, ничего не достигаешь, когда слушаешь музыкальное произведение, ничего не достигаешь, когда играешь музыкальное произведение, ничего не достигаешь, наши уши и так в прекрасном состоянии.

Джон Кейдж — классический пример творца безумной мудрости. Он стал одним из наиболее влиятельных деяте — [133] лей культуры XX века. Его необычные сочинения в стиле классической музыки привели к появлению «хеппингов» — представлений, в которых принимают участие и зрители и в которых искусство приближается к обычной жизни. Композитор и педагог, Кейдж дает точное описание своих творческих импульсов и приемов работы. Если в его искусстве и есть какая–то цель, говорит он, то она в том, чтобы помочь людям «слиться с жизнью, которой они живут».

На самом деле, я не пытаюсь ничего сказать своей музыкой. Я надеюсь, что моя музыка станет неким примером, мгновением, которое свяжет нас более–менее естественным образом с тем моментом, в котором музыка отсутствует. Звучит музыка или нет, вы все равно можете услышать звуки. Надеюсь, что когда–нибудь люди смогут стать более внимательными к миру звуков, которые все время меняются, и будут получать от них удовольствие.

Кейдж отрицает значимость «музыки». Он не считает, что музыка — это нечто, отличное от всех прочих звуков. Подобно «великим дуракам», Кейдж чувствует, что Вселенная полна звуков, которые наше ухо не воспринимает. Поскольку он не делает различий между приятными и неприятными звуками, все становится музыкой — нескончаемой незавершенной симфонией. Кейдж хочет поделиться своей музыкой с нами, но прежде мы должны избавиться от своей привычной манеры слушать и распрощаться со своими набившими оскомину представлениями о музыке, искусстве и, наконец, о жизни.

Если вы развиваете свой слух для восприятия музыкальных звуков, это все равно что вы развиваете свое эго. Вы перестаете замечать звуки немузыкальные и тем самым отрезаете себя от огромного пласта действительности.